Генрих Бёлль. 5
- Подробности
- Опубликовано 01.01.2018 23:19
- Просмотров: 37
— Господи! — вдруг истошно и дико завопил и запричитал Йоханн, — о Господи! Господи, зачем ты оставил нас!.. О, как же я теперь буду ненавидеть глаза женщин, никогда больше не смогу я радоваться, ненависть... отвращение навсегда теперь в нашем сердце, и бледная смерть навсегда останется у нас перед глазами! О, мать моя, мать моя, зачем только я родился на свет! Остался бы в твоем чреве, не знал бы горя! Ненавижу этот свет! Никогда не перестану ненавидеть этот мир, гадкий, мерзкий. Ненавижу это безумие, эту дикость! Даже весной, когда пойду гулять в цветущем саду, мне будет везде мерещиться вонь пролитой крови, пропитавшей землю. Не будет нам больше радости в жизни. Никогда мне не забыть этот страх животный, разрывающий сердце... Господи, Матерь Пресвятая Богородица, спаси и сохрани!
Равномерно, один за другим, совсем рядом ложились разрывы, как будто некто с дьявольской ухмылкой, планомерно устраивал охоту на людей. В грохоте взрывов слышалось демоническое ликование и вопль откуда-то из-под земли: те- перь-то вы знаете, как мучаются и стенают все грешники в аду. Комья земли летели в нору, холодный сухой треск бил в уши, едкий тротиловый дым ел глаза. Взрывы, выстрелы, бомбы, гранаты, мины, пули — все слилось в единый град из огня и железа, в один сплошной ад. И ад этот ликовал, торжествовал, скалился по-звериному и хладнокровно, расчетливо, планомерно, целенаправленно жег, уничтожал, истреблял. И совершенно беззащитны и бессильны оказались против этого ада солдаты в своих земляных норах. Как будто поднялась из-под земли огромная, мерзкая, алчная ручища с вонючими окровавленными пальцами и давила, рвала на части, размазывала и перемалывала, заливая кровью все вокруг. Ад, только ад, и ничего другого...
Трое в яме тесно прижимались друг к другу, вопреки инструкциям и предписаниям, впивались в землю пальцами, вжимались в нее всем телом, да и лицом тоже. Все трое — старый опытный солдат Пауль, Йоханн, только что выписавшийся из госпиталя, и парнишка Эрвин, у которого сердце замерло, — всем отвалило поровну безумия и страха. Господи, Господи, ну почему ты оставил нас!.. Пауль первым очнулся и прислушался. Даже в этом вое и реве его ухо уловило, как отчаянно пытаются одни удержаться на своей линии и наступают другие, в кровавом угаре нанося один удар за другим, будто убийца, хмельной от крови своей жертвы, снова и снова
вонзает, вонзает, вонзает нож в мертвое тело... Вот он, момент самого черного страха и отчаяния, подумал Пауль, а парень-то атаки не переживет. Эти мальчики с худенькими шейками... На их стриженых головах стальные шлемы смотрятся как шутовские игрушки, глаза у них такие невинные и испуганные. Им прямой путь — вслед за Исусом Христом, шаг вперед — и сразу в рай, нет у них другого предназначения, кроме как погибнуть кровавой смертью, пасть жертвой ради справедливости этого мира. (Зам Господь их ведет, и вы не смотрйте, что они дрожат, если на них заорет унтер-офицер. Ведет их Господь, ведет в самую мясорубку, которая их и перемелет.